ED: Когда я был невелик, нелюдим я был и дик…
ED: памммммм-паммм-памм
ED: Мир суеты я оттолкнул
ED: и в свой собственный нырнул…
ED: .
ED: .
ED: .
ED: .
ED: .
ED: В кулаке свечу зажав,
ED: я забор перелеза-а-ал,
ED: в замок из песка и камня проникал…
ED: бля
ED: ну давай
ED: .
ED: .
ED: .
ED: Вот мы с тобой на дне, а вот надпись на стене…
ED: До того бля
ED: До того как был заложен Голливуд,
ED: тот, кто слышал зов, оставил надпись на стене
ED: тебе и мне –
ED: другие не-е-е пойму-у-ут…
TIM: Здравствуйте?
ED: АГХ
TIM: .
TIM: .
TIM: .
TIM: Здра-а-асьте?
TIM: .
TIM: .
TIM: Есть кто живой?
TIM: Я слышал, как вы поёте! Я вас слышал, вы вон там за скалами сидите.
TIM: .
TIM: .
TIM: Послушайте, я не хотел вам помешать.
TIM: Вам случайно не завалило выход камнями?
TIM: .
TIM: .
TIM: .
TIM: Я говорю, вам выход камнями не завалило? У вас всё хорошо?
TIM: .
TIM: .
TIM: .
TIM: .
TIM: .
TIM: Что ж, ладно, я это. Я пойду. Позову кого-нибудь на помощь. Держитесь там, я скоро вернусь.
ED: .
ED: Подождите! Подождите.
TIM: А?
ED: Не говорите никому, что я здесь. Пожалуйста, не говорите никому, что я здесь.
TIM: Почему?
ED: Вообще-то вас это совершенно не касается. Просто… Со мной не случилось ничего плохого. Я здесь сижу, потому что мне так хочется. Пожалуйста, ступайте своей дорогой и не говорите никому, что видели меня здесь.
TIM: Что ж, об этом можете не волноваться, я ведь вас и не видел. Потому что вы отказываетесь выходить!
ED: Так и задумано.
TIM: Что ж, послушайте. Я, э, участвую в проекте, девиз которого – «Заглянуть под каждый булыжник». Знаете, что это такое?
ED: Гм.
TIM: Что ж! «Заглянуть под каждый булыжник» – значит, такие люди, как я, гуляют по всей Америке, изучают местность и народ, который там живёт. Наша цель – со временем назвать каждого американца своим другом! Мне досталась линия на 38°13'18" северной широты.
ED: .
TIM: Вот представьте себе линию шириной в 100 футов и длиной примерно в 2500 миль, которая тянется от берега к берегу, и поймёте, о чём речь. Это моя линия. Я путешествую вдоль неё пешком, и моя задача – полюбоваться всеми чудесами света, которые мне встретятся, и подружиться со всеми людьми, которые мне встретятся. И заодно я
ED: А. Да-да-да. Я вашего брата здесь уже видал. Видал, как по лесу ходят люди в футболках, как у вас.
TIM: Хм, что ж, должно быть, вы перепутали. Нас всего несколько сотен, так что мы посещаем одно и то же место примерно раз в 800 лет.
ED: Я знаю.
TIM: Что ж, тогда вы не могли видеть
ED: Мог. Ещё как мог. Я здесь просидел 9313 лет.
TIM: Девять тысяч лет?
ED: 9313 лет.
ED: .
ED: .
ED: .
ED: .
ED: .
ED: .
ED: .
ED: .
TIM: О боже милостивый. Вы – Эдди Кригер.
TIM: .
ED: .
ED: .
ED: Вы должны пообещать мне, что никому не расскажете, что видели меня. Обещайте мне.
TIM: Что ж, раз
ED: Если расскажете, это будет такая наёбка, что вы и представить себе не можете. Ради бога, ради всего святого, не говорите никому.
TIM: .
TIM: .
TIM: .
TIM: Хорошо.
ED: Даже своим. Даже этим, как их, булыжникам, э
TIM: «Заглянуть под каждый булыжник».
ED: Даже им.
TIM: Хорошо. Знаете что, я обещаю. Я никому не скажу.
TIM: Но можно ли попросить кое о чём взамен?
ED: О чём?
TIM: Видите ли, у меня тут… чтобы ближе познакомиться с людьми, я задаю вопросы по списку всем, с кем встречаюсь. Вот они на листочке. Можно, я задам вам хотя бы первые… десять?
ED: Нахуя?
TIM: Просто я
TIM: Для меня правда очень важно то, чем я занимаюсь. Для меня много значит возможность познакомиться с каждым, кто встретится мне на пути. И должен вам сказать: я занимаюсь этим уже очень долго и никогда ещё не сталкивался с таким, чтобы человек сидел в пещере и отказывался выходить. Если я с вами хотя бы не побеседую, меня просто разорвёт.
ED: .
ED: .
ED: .
ED: .
ED: Ладно. Ладно, валяйте.
TIM: Спасибо вам большое-пребольшое. Хорошо. Вопрос первый: «Как вас зовут?» Эдди… Кригер. Ох, поверить не могу, что это вы. Поверить не могу.
TIM: На этот вопрос я уже знал ответ, так что его можно пропустить… м-м,
ED: Это считается за один.
TIM: Да ладно вам!
ED: Халявы не будет. Осталось одиннадцать.
TIM: Иисусе, ну хорошо. Как скажете. Вопрос второй: «Можете немного рассказать мне о месте, где мы находимся?»
ED: В Луисвилле.
TIM: .
TIM: .
TIM: .
TIM: Да ладно вам.
ED: .
ED: Ну хорошо. Вы стоите рядом с ручьём Берграсс-крик, который
TIM: О! Да, на вид интересный ручей.
ED: Да неинтересный он.
TIM: Я просто хотел сказать что-нибудь любезное.
ED: Вам показалось, что вы заденете мои чувства, если вам не понравится местный ручей?
TIM: Извините.
ED: Извините за что?
TIM: Я не знаю. Извините.
ED: .
ED: .
ED: .
ED: .
ED: .
ED: .
ED: .
ED: .
ED: .
ED: Так вот, вы стоите
TIM: В общем
ED: рядом с
TIM: Извините.
ED: .
ED: .
ED: .
ED: .
ED: Так вот, вы стоите рядом с южной развилкой Берграсс-крик, который течёт по всему Луисвиллу. Я сижу в пещере, которая называлась бы пещерой Одиннадцати Джонсов, если бы кто-нибудь о ней ещё помнил, но о ней никто не помнит.
TIM: Хорошо… отойду-ка от сценария для третьего вопроса. Почему её назвали пещерой Одиннадцати Джонсов?
ED: Я отвечу, но прежде нам нужно кое-что сделать.
ED: Подойдите. Идите сюда.
TIM closer: .
TIM closer: .
TIM closer: Сюда?
ED: Ближе, ближе. Всего на секунду. Зайдите в кадр.
TIM even closer: Сюда?
ED: Сойдёт.
ED: Привет, уж не знаю, как тебя величать. Я Эдди, а
ED: Как вас, говорите, зовут?
TIM even closer: Тим.
ED: А это Тим. А ты, читатель, читаешь это на, э,
ED: Как там бишь этот сайт, название похоже на «Котозадис»? Про гнозис.
TIM even closer: «Ката…», э
TIM even closer: «Катастазис»? «Катабазис»?
ED: «Катабазис». И ты уже некоторое время читаешь наши разговорчики. Обращение к тебе напрямую считается дурновкусием, но есть вещи поважнее четвёртой стены. И одна из этих вещей – твоя личная безопасность и здоровье.
ED: Сейчас мы поговорим о пещере Одиннадцати Джонсов. В этой пещере я живу, но мне можно, потому что я неубиваем. А ты, если читаешь это до 2026 года, исключительно убиваем. Или убиваема.
ED: Не пытайся зайти в мою пещеру. На это есть две причины: во-первых, существует весьма реальная опасность, что ты здесь застрянешь. А вторая, более важная причина в том, что воздух в этой пещере перенасыщен углекислым газом.
ED:
ED:
ED: Я неплохо знаю людей. Может быть, сейчас ты говоришь себе: «ну, я-то особенный, я не поддамся отравлению углекислым газом». Поддашься как миленький, и тебя запомнят как человека, который погиб в какой-то сраной пещере из-за того, что прочитал о ней в интернете, в повести о мыслящих космических зондах из 178-го столетия, которые день-деньской смотрят футбол. Хотя самый симпатичный персонаж повести внаглую перебил всех остальных, чтобы прямым текстом сказать тебе так не делать.
TIM closer: Это вы кому?
ED: Не беспокойтесь об этом.
TIM: Что ж, если вы не хотите отвечать, то этот вопрос не в счёт.
ED: Справедливо.
TIM: Вы всё ещё на третьем вопросе. Почему её назвали пещерой Одиннадцати Джонсов?
ED: Насчёт истории названия люди никак не могут договориться. Самый скучный ответ: пещера была расположена рядом с имениями каких-то мужиков, которых звали Левен и Джонс, а словосочетание Eleven Jones – просто производное от них.
ED: История повеселее звучит так. В 1800-x была шайка бандитов, известная как банда Одиннадцати Джонсов. Они жили в этой пещере и устраивали спальни в её коридорчиках. Установили железные ворота, чтобы защитить спрятанные здесь краденые сокровища. Если верить всем россказням, ходившим об этой пещере, сокровищ тут как у дурака фантиков. Есть меч Конфедерации времён Гражданской войны. Есть пушка, не знаю уж зачем.
TIM: А на самом деле там что-нибудь есть?
ED: Пропуск.
TIM: Что?
TIM: .
ED: .
ED: Пропуск. Пропустим этот вопрос. Задайте другой.
TIM: Что? Почему вы не хотите отвечать?
ED: Пожалуй, будем считать это четвёртым вопросом. Я не хочу отвечать, потому что я не хочу лишать вас тайны. Больше всего в нашем мире не хватает неопределённости. Вы должны быть в восторге от того, что чего-то не знаете.
TIM: Что ж, я с этим не согласен! Поэтому я и предпринял своё путешествие. Чтобы узнать как можно больше об этой земле и людях, которые на ней живут.
ED: Вы – мудак.
TIM: Что?
ED: Вы мудак! В вашем распоряжении всё время мира. Бесконечность времени и совсем чуть-чуть тайны. Берегите её, чтобы хватило надолго.
TIM: .
TIM: .
TIM: .
TIM: Этот выбор делать мне. А вам должно быть всё равно.
ED: Вам самому в будущем станет не всё равно. Что, если пройдёт 50 тысяч лет и у вас не останется тайн? Тайна – небезграничный ресурс. Если от него зависит ваше счастье, его надо экономить, а не обжираться им, как поросёнок.
ED: Знаете, к чему это вас приведёт? Вам будет больше нечего исследовать на Земле, и вы обратите взор к звёздам, ожидая столкновения галактик. Раз в пару миллионов лет, наверное, вы будете его наблюдать. А пока ждёте, всё время будете грезить о том, как разведываете какой-нибудь старый лес, проникаете в какой-нибудь незапертый дом. А их не будет. Вот тогда, ручаюсь, вы попомните моё слово.
TIM: Что ж, а чем занимаетесь вы?
ED: Это пятый вопрос. Я играю в мячик. Знаете, что это?
TIM: Видеоигра, наверное.
ED: Это «Дабл Дриббл». Одна из старых карманных игр от «Конами» – помните такие? Экран тут – ну, как вам сказать – я бы это даже экраном не назвал. Просто напечатанное изображение баскетбольной площадки, а на ней включаются и гаснут маленькие ЖК-иллюстрации. Мне её внук показал, давным-давно, когда её только выпустили. Я до того никогда в жизни в видеоигры не играл и считал, что слишком стар для всей этой петрушки. Но я шпилил в неё без остановки. Вот этот человечек – это ты, надо вести мяч, обходить защитников и набирать очки. Вот и вся игра. Набрал 99 очков – выиграл.
ED: К ней надо приноровиться, но это не так уж долго. Правду вам сказать, достаточно поиграть пару недель, и ты уже наловчился, ни одного неудачного броска. Поэтому я придумал такую игру, где я пытаюсь пройти её как можно быстрее и пытаюсь побить собственный рекорд. У меня тут маленький таймер есть. Я его нажимал ногой, а когда набирал 99, то останавливал.
ED: И постепенно я понял, что эту игру невозможно пройти быстрее, чем за 3 минуты и 18 секунд. Я около года пытался пройти её быстрее, чем за 3:18, и у меня попросту не получалось. Тогда я стал пробовать пройти её за отведённое время. Например, ровно за 5 минут или ровно за 20 минут и 7 секунд. А без таймера сложновато
TIM: Вы играли в эту штуку год?
ED: Это шестой вопрос. Я играю в неё уже 285 лет. Обычно около 8 часов в день, иногда намного больше.
TIM: .
TIM: .
TIM: О.
TIM: .
ED: .
ED: Я решил, что буду играть в неё ровно 300 лет, а потом всё. Дальше это уже всё равно что просто таращиться на стены пещеры. Я и так себя уже иногда похоже чувствую. А только я вынужден растягивать удовольствие. Есть и другие игры. «Шиноби», «Джордан против птицы», полно их. Тысяч 10, наверное. Но предположим, что каждой из них мне хватит на 3 столетия. Это всего 3 миллиона лет.
TIM: Что ж, это довольно долго.
ED: Это 3 миллиона делить на бесконечность. Сколько угодно превращается в нисколько, если поделить на бесконечность.
TIM: Хм.
TIM: .
TIM: .
TIM: Зачем вы там засели?
ED: Седьмой вопрос.
ED: .
TIM:
ED: Я – сэйфти в матче на дальних расстояниях между
TIM: А я думал, что вы раннинбек.
ED: Нет. Это распространённое заблуждение. Команда противника уже так долго пытается меня перехватить, что многие забыли, на какой позиции я играю.
ED: Так вот, это матч на дальних расстояниях между Луисвиллом и Шарлоттом. Так что поле у нас длиной миль 330. Бывает и длиннее, зато Аппалачи прямо посередине поля. А по этим горам вверх да вниз скакать – ну такая маета. Шарлотт задал нам жару, счёт был 84:14.
ED: А с матчами на дальних расстояниях как? Куча бюрократии. Правило на правиле и правилом погоняет. Многие просто целиком скопированы и вставлены из других матчей, там чёрт ногу сломит. Когда игра длилась уже лет 20, мы всё же сподобились всерьёз взяться за свод правил и поискать, нет ли там чего-нибудь полезного для нас.
ED: Свод был размером с энциклопедическое издание, но я и остальные ребята из защиты шерстили его несколько месяцев. И наконец мы кое-что нашли. Наверное, это правило взяли из какого-то старого матча да так и оставили. В общем, там говорилось, что если завладеть мячом и оставаться в собственной зачётной зоне 10 тысяч лет без перехвата, то твоя команда автоматически побеждает и игра заканчивается. А нашей зачётной зоной, естественно, были назначены границы города Луисвилл.
ED: Вот одна из наших корнербеков и говорит: «если тебе удастся спрятаться где-нибудь в Луисвилле, может быть, игра стоит свеч». А я ей: «да ты подумай, сколько ищеек Шарлотт наймёт за 10 тысяч лет, они весь город вверх дном перевернут, их будут тысячи». А она гнёт своё: «соглашайся, или мы проиграли».
ED: Проходит несколько недель, и вот они снова готовятся нам забить. Мяч у горы Вашингтон, так что, сами понимаете, они уже в дверь стучатся. За них играл один такой квотербек, который забивал как бог. В благоприятных условиях на 700 ярдов мяч бросал. Это был один из великолепнейших бросков, что я видел своими глазами. Мяч летит как стрела, но принимающий, от которого я нас прикрываю, падает в яму на какой-то стройплощадке. И вот внезапно я один. Мяч-то я поймал легко, но не понёс его обратно, а отступил в Луисвилл, да?
TIM: Ого, то есть…
ED: Да-да, остальное, пожалуй, можете додумать сами. Когда я был мальчишкой – знаете, лет в 8, 9, 10, – я приходил сюда играть. И я себе тогда думал: «наверняка я – единственный человек в мире, который вообще помнит эту пещерку». И глядите-ка! Я оказался прав.
ED:
TIM:
TIM: Всё это время вы прятались здесь.
ED: Да.
TIM: Вы ведь знаете, что вы – знаменитость? Вы ужасно знамениты! Никто до вас не исчезал посреди матча и не пропадал так надолго. Вы – практически легенда.
ED: Ну, спасибо, порадовали. Я каждое утро просыпаюсь на каменюке. Она мокрая и вонючая. Нано очищают воздух от углекислого газа и приносят мне еду, только единственная еда, которую они умеют синтезировать, – это козинаки. Господь благослови этих малюток, но до чего ж они тупые.
ED: Так что, если это – известность, можете забрать её себе. Кстати, это был восьмой вопрос, а ответ такой: нет, я не знал, что я знаменитость, и меня это не особенно волнует. У вас осталось два вопроса.
TIM: Хорошо.
TIM: .
TIM: .
TIM: Э-э-э.
TIM: .
TIM: .
TIM: .
TIM: Для вас действительно настолько важен этот матч, что вы согласились прятаться в пещере 10 тысяч лет?
ED: Ну,
ED: .
ED: .
ED: .
ED: Матч меня уже мало волнует.
TIM: Как-то у вас всё однообразно.
ED: Этого достаточно, чтобы жить дальше. Это какая-никакая, а цель, понимаете? Это цель.
ED: Знаете, я ведь был стариком. Мне было 87 лет в день, когда мы перестали стареть. На здоровье и прочее я не жаловался, а всё-таки просыпался каждое утро и говорил себе: «Эдди, не сегодня, так завтра. Не сегодня завтра». И я примирился с этим. Я знал, что я конечен и однажды придёт мой последний день, и чувствовал, что это… правильно. Я чувствовал себя уютно.
ED: И у меня это отобрали. Теломеры в моих клетках перестали съёживаться. Морщины растаяли сами собой. Я помню, как проснулся в свой 128-й день рождения, и день был прекрасный, и я вышел на пробежку. Я в жизни до этого ни разу не бегал! Никогда так прекрасно не проводил время. Чёрт побери… лучшее утро в моей жизни. У меня даже подходящей обуви не было, только старые мокасины. Мозоли натёр просто невообразимые.
ED: Чудесные были времена, но эти времена уступили место страху. Кому это надо – жить вечно? Что мне делать с вечностью? И я сообразил, понимаете, что надо учиться жить от секунды к секунде. Наплевать на всякие великие завоевания. Прожить секунду, потом ещё секунду, ещё одну, одну за другой.
ED: Вот зачем мне эта пещера.
TIM: То есть вы тут вроде монаха, я так понял.
ED: Можно сказать и так.
ED: Но эта пещера значит для меня ещё больше. Знаете, про неё ведь в газетах писали и всё такое. Раз в пару десятилетий кто-нибудь открывал её для себя и писал о ней. И люди такие: «Вы только подумайте! Пещера Одиннадцати Джонсов! Загадочная пещера прямо посреди большого города, а мы и не знали!» Потом они отвлекались на что-нибудь новое, а спустя ещё 20 или 30 лет кто-нибудь снова о ней вспоминал.
ED: .
ED: .
ED: А теперь не вспоминает никто. Даже мои друзья детства, с которыми я играл мальчишкой, – даже они забыли о пещере, которую мы обнаружили в те незапамятные времена. Ну, или им насрать, потому что в гости ко мне никто из них не ходит, это уж точно.
ED: Так что это моя пещера. Не в том смысле, что она мне якобы принадлежит. В том смысле, что она известна только мне. Моя обязанность – знать каждую трещинку, каждый маленький выступ на скале. Моя обязанность – знать, когда почва напитывается водой, так что скоро сюда потекут ручейки. Моя обязанность – присматривать за пещерными жучками. Знаете, у них ведь нет глаз, им надо иногда помогать.
ED: Это моя крупинка того мира, который я знаю, и я всем сердцем её люблю.
ED: .
ED: .
ED: .
ED: .
ED: Ну, у вас вроде остался ещё один вопрос, разве нет?
TIM: .
TIM: .
TIM: .
TIM: .
TIM: Да. Вы бы, э
TIM: Вы бы хотели лично встретиться с Богом?
ED: .
ED: .
ED: …а.
TIM: Дело в том, м-м, смотрите, мост к Господу лежит через крест. У меня тут схема есть, м-м, на ней видно, что, ну,
TIM: Что надо пересечь мост смерти, чтобы найти спасение в
TIM: Вот бумажка, можете оставить её себе.
ED: Хо-ро-шо. Хорошо. Ну-ка… ага, вот сюда, и я её возьму, спасибо. Спасибо. Отлично.
ED: .
TIM: .
TIM: .
TIM: .
TIM: .
TIM: .
TIM: Ничего не получается.
TIM: У меня совсем ничего не получается…
ED: .
ED: Ох! Ох, ну-ну-ну, не нужно так… Извините меня.
ED: Ну слушайте, извините меня.
TIM: Я просто
TIM: Я знаю, что Господь есть там, наверху. Мне хочется всем рассказать, что Он придёт. Но я так нервничаю, когда кому-то об этом говорю. Столько лет пытаюсь и всякий раз чувствую себя по-дурацки. Поэтому всегда ужасно нервничаю.
TIM: И принтер как-то странно печатает, на распечатках всё размыто, и в квадратиках, и поэтому выглядит по-дурацки.
TIM: .
ED: вздох
ED: Может быть, Он там и есть.
TIM: Вам необязательно быть… необязательно так говорить.
ED: Нет, нет, нет, правда. Я в это не верю, но я и раньше ошибался.
ED: .
ED: .
ED: А вы не задумывались – может быть, мы сейчас в раю? Вы не задумывались, может быть, мы все просто уже туда попали и не знаем об этом?
TIM: Задумывался. Мы все об этом думали. Сейчас в церковь ходит гораздо меньше людей, чем раньше, потому что многие считают именно так.
TIM: .
TIM: Но я так не думаю. Но я думаю об этом. И я думаю: ну я-то уж точно не там. Потому что я как вы: я вроде как смотрю на огромную длинную жизнь передо мной, которая тянется вечно и исчезает за горизонтом. И мне страшно. И я думаю: «не может быть, чтобы я был в раю, если мне страшно, правильно?»
TIM: А потом я думаю: «возможно, я в раю и рай страшен».
TIM: .
TIM: .
ED: .
ED: .
ED: Я очень хорошо понимаю, о чём вы.
ED: .
